Les maraudeurs: L’ amour. La vie. La guerre.

Омг.. Большего бреда Вы, наверное, не читали... Посему очень извиняюсь перед проверяющими..

Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

Я сидел на своем обычном месте, легонько перебирая струны, ожидая, пока очередной богач решит раскошелиться на то, что бы заказать песню для "своей любимой". Я ненавижу свою работу именно за это. За то, что приходится подбирать аккорды и петь о любви, которой здесь и не пахнет. Я допою, а перед глазами будет стоять картинка, на которой молодая девушка восторженно смотрит на типа, что её сюда привел, а тот лишь похабно улыбается. В такие моменты мне хочется бросить все и уйти с этой работы. Но здесь хорошо платят, а племянник только что пошел в школу, ему нужно множество всяких вещей. А это значит, что я буду продолжать перебирать струны, ожидая заказа.
- Джимми, - приятель трясет меня за плечо. - Вон та девушка попросила сыграть что-нибудь помелодичнее. - Он кивает головой в сторону сидящей за дальним столом девушки. Я не могу разглядеть её лица, оно скрыто полумраком, но это и не важно. Пальцы, привычно перебирают струны, выдавая приятную мелодию.
А она смотрит на меня, я не знаю, почему я так решил, но я на сто процентов уверен, что это так. Мелодия заканчивается, а я встаю со своего места, собираясь подойти к ней.

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;

- Как так можно? Ну как, объясни мне? Ты совершенно безответственная девченка! Глупая и самонадеянная! Пора научится воспринимать эту жизнь всерьез!
Каждое его слово бьет почище тумака. Потому что мне хуже, чем больно. Мне стыдно перед ним. Я так не люблю видеть разочарование в его карих глазах, что готова сделать все что угодно, лишь бы он мной гордился. Но вот он этого всего не замечает. Для него важнее репутация и другие вещи, чем то, что я думаю и чувствую. Но знаете, что самое отвратительное? Он ведь меня любит. Любит, как умеет, и пытается оберегать от окружающего мира, пытаться подстроить под общепринятые законы, потому что считает, что так для меня буде лучше. Но вот только мне это не нужно! Я просто хочу, что бы все было как раньше! А не так..
- [1]Эйрин Азалия Форд [Arine Asalia Ford], ты меня совершенно не слушаешь! В конце концов, тебе уже [2] 17 лет [12 декабря], а ты по-прежнему ведешь себя как маленькая и неразумная девочка! Пора взрослеть.
Он долго сверлит меня своим взглядом, а потом выходит, громко хлопнув дверью. А у меня появляется желание показать ему язык. [5]Наверное, я действительно еще очень маленькая и капризная девчонка. Чуть легкомысленная, капельку наивная, но при этом, знаете, я очень люблю корчить из себя кого-то важного и знающего очень многое. Этакого интригана, что держит в своих руках нити людских судеб. Вот только. это же не так. Поэтому, эта игра скоро мне надоест, и я возьмусь за другую. Потому что в моей жизни так не хватает чего-то беззаботного, что приходится самостоятельно себя развлекать, и я в этом преуспела. Мне кажется, что я могу свести в шутку, в невинную проказу все что угодно. Отец утверждает, что мне пора взрослеть. Но я ведь и так взрослая. Взрослая девушка, что так любит играть в капризного ребенка. Играть при нем, при этом умудренным опытом и совершенно разучившимся любить человеком. Потому что я так отчаянно нуждаюсь в его внимании и заботе, что хоть волком вой. Но стоит лишь оказаться за воротами фамильного замка. Нет, я не превращаюсь в кардинально другого человека, но капризность исчезает, и перед вами предстанет обыкновенная девушка, [3]Слизеринка, семикурсница, со своими тараканами в голове. Я не люблю дождь, не люблю туман. Я люблю солнце, потому что оно излучает тепло и свет, что согревает. Я не люблю нищих, мне противно смотреть на людские слабости и пороки. Я люблю запах табака и спиртного, люблю слушать старые граммофонные пластинки, люблю валяться на траве и смотреть на небо. В свое время я почти переехала в библиотеку, ибо меня очаровали приключения книжных героев. С тех пор, приобрела привычку, читать книги вечером, сидя в кресле около камина. Я никогда не смогу назвать себя спокойной или милой, потому что не люблю врать себе, да и людям тоже. Во мне много эгоизма и жестокости, как и любого другого ребенка, которому не уделяли достаточно внимания. Я готова винить во всех бедах кого угодно, но только не себя. Мне не составит труда закатить истерику, я не привыкла скрывать, что чувствую. Но вот только боль, что сворачивается клубочком в груди, вы не увидите. Возможно, в некоторых случаях я преувеличиваю, но кто устанавливал эту грань?
Ах да... И еще, я не люблю заниматься самокопанием, ибо ни к чему хорошему это не приводит.

О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - я с лучом рассвета.

- Эйрин, ну зачем ты так. - Ко мне подбегает Менди - старая няня, что взяла на себя всю заботу обо мне после смерти матери. Отцу ведь было не досуг мной заниматься. - Ты же знаешь, как он реагирует на все твои выходки.
- Я.. - Не удержавшись, я обнимаю эту старую женщину, от которой всегда пахнет вишневым пирогом, сдерживая слезы. - Но он сам!
- Он просто запретил тебе общаться с этим мальчишкой.
- Но Джимми такой забавный.. Он знает столько историй, и еще он очень храбрый.
- Он вор и беспризорник. - Она гладит меня по волосам, успокаивая, - Это важнее всех остальных качеств.
Я не соглашаюсь с ней, впрочем, она этого и не ждет. Никогда не ждет.
- Так что прекрати разводить сопли, ты все равно этим никому не поможешь.
"А кому я вообще могу помочь?" - Мне хочется выкрикнуть этот вопрос, и смотреть, как няня не может найти ответ на этот вопрос. Потому что и ответа нет. Поэтому, я лишь вскакиваю с места и выбегаю из кабинета. Коридоры, коридоры, знакомая дверь, я буквально вваливаюсь в свою комнату, не забыв пнуть ногой мягкий пуфик, что находится рядом со входом. Я падаю на кровать и мрачно смотрю в потолок, на котором изображены парящие купидончики. Ненавижу этот рисунок. И бежевый цвет, в который окрашена моя спальня, тоже ненавижу. И это огромное зеркало, почти во всю стену - тоже. Тогда я вскакиваю с кровати, хватаю чашку, что стоит на тумбочке у изголовья, и швыряю её в эту прозрачную поверхность. Она разбивается с треском, а через несколько мгновений, по зеркалу пробегает трещина, и оно разваливается, рассыпается на мелкие осколки, в каждом из которых я вижу свое отражение.
[4]Знаете, а я ведь никогда не была красавицей. Мне всегда казалось, что я лишь бледная тень матери, которую я вижу на фотографиях, что отец развесил по всему дому. Она была истинной аристократкой, а я и рядом не стояла. Во мне около 172 сантиметров роста, что позволяет мне не задирать голову при разговоре с другими людьми. У меня смуглая, совсем не аристократическая кожа, цвет которой достался мне от отца. Я не знаю, как описать свое телосложение, скажу лишь, что фигура непропорциональна. Она больше похожа на мужскую - плечи шире, чем нужно. У меня плавные черты лица, их можно было бы даже назвать приятными, если бы не то, что они совершенно не сочетаются с фигурой. Нижняя губа у меня больше верхней, а над левой бровью небольшой шрам - последствие попытки сесть на метлу в первый раз. У меня карие, но какие-то блеклые, сероватые глаза и каштановые волосы, что обычно не длиннее линии плеч. На щеке небольшая родинка, которую я обычно пытаюсь всячески сделать незаметной. Больше всего на свете я не люблю мантии, ибо пообщавшись с детьми магглов, узнала, что есть еще более удобная одежда, такая, как джинсы и свитера. С тех пор, мантии я ношу лишь в школе.
Но сейчас, та озлобленность, что была на моем лице, и что отражалась в осколках разбитого зеркала, точно меня не красила. Я отвернулась, и устало провела рукой по волосам, откидывая их со лба.

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;

Внезапно раздавшийся стук в окно отвлек меня от размышлений. Немного помедлив, я все же подошла к окну, открыв его. Посмотрев вниз, а увидела Джимми, что кидал в окно камушки. Не успев пригнуться, я получила одним таким прямо в плечо. Заметив, что я все-таки откликнулась на шум, он знаком попросил меня спуститься.

- Тебя будут сильно ругать, если узнают про этот побег? - Мы сидим в старой беседке на полу, а он внимательно смотрит на меня. Я лишь пожимаю плечами в ответ. Что я могу ему сказать? Я и сама не знаю. - Но он заботится о тебе, - замечает молодой человек, пусть и как-то странно.
- Он вообще странный, - Я чуть заметно улыбаюсь.
- Расскажи мне о нем.
- О нем?
- И о себе. Мне интересно, - добавляет он, поймав мой вопросительный взгляд.
- Да не знаю я, что рассказывать, - я пожимаю плечами, - Но я попробую.
Он устраивается поудобнее, откинувшись на старое кресло-качалку, что грозит сломаться, если кто-нибудь сядет на него.
[7] - Родилась я здесь, вот в этом самом поместье семнадцать лет назад. У Ричарда и Миранды. Отец и мать.. Знаешь, а я ведь их помню.. Как она брали меня, и мы гуляли по старому парку. Отец сажал меня на шею, и брал мать за руку. Сейчас мне кажется, что я выдумала себе эти воспоминания, ведь я не помню когда видела его улыбающимся, радостным, веселым. Он.. обычно.. такой нейтральный, невозмутимый, слишком спокойный. Мне кажется, что он выстроил вокруг себя скорлупу, сквозь которую уже не пробиться, не разрушить.
А с мамой они учились вместе. Он на Рейвенкло, она на Гриффиндоре. Может быть, я смогла бы рассказать тебе больше, но я ведь и сама ничего не знаю, а отец не рассказывает, не хочет.
Впрочем, если обращаться к моему детству, то оно было на редкость счастливым. Мне повезло родиться там, где родители любили друг друга, да и меня тоже. Очень любили. И это никогда не выражалось в количестве купленных подарков. Это просто было. Знаешь, ты просто чувствуешь, что тебя любят - внутри становится тепло. Я до сих пор помню, как мама вечером приходила ко мне в комнату, расчесывала мне волосы, так как я сама очень не любила этого делать, и что-то рассказывала. Мне было все равно, что именно. В тот момент я была готова выслушать учебник по квантовой физике, лишь бы её голосом.
А отец частенько брал меня с собой на работу. Он состоял в отделе, занимающимся связями с Министерствами Магии других стран. Там, я сидела у него за столом и отвлекала его от работы своими вопросами. Его коллеги частенько заходили к нему в кабинет, и всегда у меня что-то спрашивали, рассказывали. Были очень.. милы и приятны. А может я просто подсознательно вычеркнула из воспоминаний все плохое.
Но увы, это все длилось не долго. Я не знаю. как сейчас об этом рассказать.. Но когда мне исполнилось восемь лет, матери не стало. Как мне сказали, она упала с лестницы и сломала себе шею. Я не помню этот день и последующие тоже. Оцепенение нависло над домом. Отец пил, все время пил. А потом, я как-то увидела его плачущим. В первый и в последний раз.
Ну и вот.. Теперь все изменилось. Меня предоставили самой себе, приставив лишь старую няню, что присматривала за мной. Но знаешь, наверное, самое большое, что она для меня сделала, она не дала мне замкнуться в себе. Позволила пережить эту утрату, потерю.. Заставила смотреть на мир, а не уходить в себе. Это ведь именно она попросила отца, что бы меня перевезли в имение, что находилось ближе к морю, что бы я училась радоваться жизни заново. Ему было, в общем-то, все равно. Он разрешил, и до одиннадцати лет, я жила там. В меня никогда не вбивали многочисленные шаблоны поведения. Сначала мать была против: она хоть и была чистокровной, но из простой семьи, где не было принято так воспитывать детей. А потом ему стало некогда - выйдя из запоя, он с головой окунулся в свою работу.
Ну а в одиннадцать лет ко мне прилетела сова с письмом из школы. Не скажу, что я была рада.. Это просто не описать. Я не знала, хочу ли я менять свою жизнь. Но выбора не было - отец сказал, что бы я поехала. Ну, а выбирать, тут не пришлось. Я думала, что окажусь на Рейвенкло, как и отец, но шляпа отправила меня на Слизерин. Ричард лишь пожал плечами, ему было все равно, лишь бы я не позорила его своей учебой и поведением. С тех пор, все мои достижения были направлены на то, что бы он гордился мной. Ты не представляешь, как мне этого хочется.
Вернувшись как-то на летние каникулы домой, я узнала, что отец завел себе любовницу. Из магглов. И она ждет от него ребенка. Знаешь, я заранее его возненавидела. Ведь отец мог любить его больше чем меня. У этой женщины родился сын, а отец до сих пор её навещает. А я все еще не могу справиться со всем негативом, что испытываю к этому ребенку.
Я замолчала, просто потому, что не знала, что еще можно ему рассказать. Вроде и живешь, но оглядываясь, понимаешь, что рассказать тебе нечего, и гордится тоже нечем..
[6]- Чего ты боишься? - Внезапно спрашивает он.
- Презрения отца..
- Это как же выглядит твой боггарт?
Я морщусь, мне неприятно вспоминать об это.
- Он говорит, что у него нет дочери, разворачивается и уходит, даже не оглянувшись.
- А патронус? - Продолжает любопытствовать он.
- Не умею. Я не умею его вызывать. Все попытки не вызвали даже светящегося облачка. Интересно, а если сложно найти счастливое воспоминание, его можно придумать?
Он пожимает плечами, а во взгляде можно прочитать сочувствие. Вот только мне от этого не легче. Мне не нужно его сочувствие, его жалость, ведь из-за этого я чувствую себя такой ничтожной, словно не могу ничего сделать сама, и нуждаюсь помощи. Но ведь это не так. Не так..
[9]- А как с успеваемостью в школе? - В вопросе слышится насмешка.
- Хорошо с успеваемостью. Я была готова сделать все, что бы меня уважали как сильную ученицу, и у меня это получается. То, что не понимаю, пытаюсь зазубрить и ответить. Мне вообще сложно даются зелья и заклинания, зато легче всего с травологией и трансфигурацией.
[8]- А волшебная палочка? - Продолжает любопытствовать он.
- Вишня и волос из хвоста единорога, 11 дюймов. Вкупе к фамильному перстню, который я выкинула в Черное озеро. Назло отцу, когда он сказал, что я могла бы делать все еще лучше.
Он улыбается.
- Джимми?
- Ммм?
- А ты бы хотел учиться в Хогвартсе?
- Эйр, я сквиб, я смирился с этим, правда. И вполне доволен своей жизнью.
- Правда?
- Угу. - Он берет меня за руку и притягивает к себе.

Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны в травах древних...
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

- Хорошо играешь. - А голос знакомый-знакомый, и я отчаянно пытаюсь вспомнить кому он принадлежит. Я сажусь напротив девушки и всматриваюсь в черты лица, в карие глаза, в тоненький шрам над бровью.
- Эйрин? - Понимание приходит быстро, но мне не хочется в это верить, я не видел эту девушку вот уже три года. За это время изменилась и моя жизнь, и её. Но это как привет из прошлого. Знакомый, робко улыбающийся привет. У меня появляется ощущение, что если я моргну, то она исчезнет, и тогда я спишу все это на сон, дурман, галлюцинацию. Но нет. Она по-прежнему сидит напротив меня, вот только на мой вопрос она так и не ответила.
Через мгновение девушка поднялась и направилась к выходу, оставив на столе простой листок пергамента, материала, на котором в моем нынешнем мире уже никто не писал.

Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Больно ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...

Скрытый текст

10. Животные.
Серая сова - Карла.

11. Связь с Вами.
Кину администрации в личку.

12. Читали правила? Ключ.
А как же. Вот только покажите мне, где там ключ?)