[align:center]
Horror vacui [/align]
[align:center]
(в пер. с лат. - боязнь пустоты)[/align]
Клип к рассказу (хотя скорее - рассказ к клипу) - http://ru.youtube.com/watch?v=_eKaDWytKyI
Скрытый текст
От автора:
Это трудно назвать чем-то определенным. Не рассказ, не фик и даже не пост. Это просто маленький клок истории - вариация будущего Дольфа, Лекси и Беллы... Я очень волнуюсь, честно говоря. Я не уверена, что правильно чувствую ваших героев. Но тем не менее зачем-то это написала.
Впрочем, рассказ - далеко не главное. Главное - клип. В нем собрано все. Поэтому я очень советую его посмотреть, даже не читая всего этого бреда, что я тут написала.
Отзывы принимаю в эту же тему)
Заранее спасибо. Мне действительно важно ваше мнение.
Ваша Меди.
|
[align:center]I.[/align]
Я красивый. С этим никто никогда не спорил. Я так красив, что это порой режет глаз и изрядно раздражает. Люди же не любят красоту. Она коробит их собственное мироощущение. Мое поведение это усугубляло. Ведь я был еще и высокомерен. И умен, конечно. Мечта всех глупеньких девочек.
Женщины ведь любят мерзавцев. Я, мерзавец, которого никто не любил, понимал это как нельзя отчетливо.
Я просто был Рудольфусом Лестрейнджем. Иногда у меня складывалось ощущение, что все это просто кому-то нужно, но кому, ответить я не мог, да и не горел желанием. Потому что правда была страшна и черна, как моя собственная душа.
[align:center]II.[/align]
Я люблю его слишком болезненно. Отчаянно. Я привыкла любить его так. Я привыкла ждать его и беспокоиться. Это единственное постоянство в моей жизни. Наверное, я и люблю его именно за это.
Я скучаю чересчур часто. С обидой.
Я боюсь слишком сильно. Остро.
А еще мне очень холодно.
Но это уже никого не волнует.
[align:center]III.[/align]
Я ведь не так дурна, как обо мне думают. Просто никто не смотрит в глубину. Да я и сама бы не прочь туда не смотреть. Оттуда на меня смотрит лишь боязнь пустоты. Мы все безнадежно ею больны. Из-за этого страха мы и держимся вместе. Хотя вместе – это слишком сильное слово. Просто неподалеку. Чтобы в случае чего сразу убить одиночество. Или хотя бы сделать вид.
[align:center]I.[/align]
Я не хочу замечать, что вокруг меня стали так часто закрываться окна. Одно за другим. Они хлопают ставнями, будто желая привлечь внимание, но я все равно не замечаю. Я просто прохожу мимо. И если бы я смог признать, что я очень боюсь, что когда-нибудь все ставни закроются, и мне станет нечем дышать...
[align:center]II.[/align]
Знаешь, Дольф, а я ведь давно перепрыгнула пропасть, около которой мы стояли когда-то. Но пропасть никуда не исчезла. Она теперь между нами.
И я все жду, когда же и ты ее перепрыгнешь. Но ты стоишь над обрывом. Твое лицо все так же надменно и невозмутимо, а я все жду и верю. Я глупая, да?..
Я, наверное, слишком поспешила. Все куда-то торопилась, боялась, что не успею. Но сейчас все в прошлом. Обрыва ты перепрыгнешь, я это знаю, а я не допрыгну назад.
Смешно, правда?
[align:center]III.[/align]
Нет, я не сумасшедшая. Я совсем не сумасшедшая. Хотя меня ей и считают. Винить не за что – я сама поставила себя таковой и нисколько не жалею. Знаете, сумасшествие предпочтительнее всего остального. Так я по крайней мере ощущаю себя живой.
Пусть ненавидят. Лишь бы боялись.
[align:center]I.[/align]
Я не хотел смотреть на свое отражение в зеркале. Я нисколько не растерял своей стати и красоты, но что-то все-таки было не так. Может, все дело в моих всегда уставших глазах, крохотных морщинах, ужесточившейся складки около губ – я ведь не улыбался никогда, только ухмылялся. Постепенно все начали считать, что так и должна выглядеть моя улыбка. Но я-то знаю, что это не так.
Мне было двадцать лет.
[align:center]II.[/align]
Я точно знала, что будет происходить в очередном дне, они все были похожи, как капли воды из одного стакана. Наверное, это и называется стабильностью, а новых потрясений уже не хотелось. Мне хватило.
Я каждый день говорю себе почти с нежностью: «Лекси, дорогая, да ты же вцепилась в эту влюбленность как не знаю во что», а потом уже четче и холоднее добавляю: «Давай уже, остынь...» Мне не помогает.
Мне уже ничего не помогает.
[align:center]III.[/align]
Я не слишком-то думаю о смысле всего этого. Я не думала, когда училась, не думала, когда выходила замуж за Лестрейнджа, когда вступала в Пожиратели Смерти. И сейчас я тоже не думаю. Пусть думают о смысле другие. Я хочу просто жить. Или что-то вроде того.
Честно говоря, мне не нужна эта война. Она меня совсем не волнует. Мне всего лишь важно знать, что я не бесполезна. Темному Лорду я нужна. Только за это я готова возвести его в ранг бога.
А вот Дольфу – нет. Впрочем, меня это давно не трогает.
У нас не принято любить.
[align:center]I.[/align]
Зачем я взял ее в жены? Только ли ради того, чтобы исполнить волю отца и матери?
Побойтесь Бога, мистер Лестрейндж, когда вы вообще о ней думали.
Правда, причем чистейшая. Хотя я давно уже ее не слышал.
Дело привычки, наверное. Просто я слишком хорошо знаю ее. Я просчитываю ее реакцию до мелочей и никогда не ошибаюсь. Не то чтобы она слишком проста, я просто чуткий локатор. Ее предсказуемость мне на руку. Так я могу жить, не задумываясь.
Задумываться слишком страшно. И почему-то... больно.
[align:center]II.[/align]
Мне кажется, эта война оставила отпечаток на наших лицах. Никому не нужная, никем не выигранная. Чемберлен ведь верно сказал: на войне нет победителей, только проигравшие. Мы тоже проиграли.
Я вижу эту войну в пепельнице, полной окурков Амикуса, в воздухе, который уже не прозрачен, я вижу его в седых волосках, которые прокальзывают в наших гривах, в глазах Орденовцев, которые ничем – слышите, ничем! - не лучше нас.
«Ты не будешь одна, - сказал Амикус с едва заметной усмешкой. - По крайней мере, я буду рядом».
Сейчас смотрю на себя и думаю: а оно того стоило?
[align:center]III.[/align]
Я когда-нибудь отомщу, право слово. Пока еще не знаю, кому именно, но я отомщу. И даже не важно, за что. За многое.
Ежедневно я выплескиваю жажду мести. Ее у меня – бескрайнее море. Я выплескиваю его на детей, женщин, невинных людей... Мне, в сущности, все равно.
Я все еще жива. Мне полагается радоваться. Сейчас это – настоящее счастье. А я не вижу поводов для радости.
[align:center]I.[/align]
Никогда не думал, что Министерство опустится до того, что будет сажать людей в Азкабан ни за что. Я все же был наивен – так и случилось. Если Беллатрикс воздалось за Долгопупсов, я оказался в Азкабане совершенно случайно.
Я же так никого и не убил. Кроме себя, разумеется.
Поэтому я и здесь.
Мое сознание меня пожалело.
Тринадцати лет я просто не помню.
[align:center]II.[/align]
Я тоже не помню тринадцати лет. Когда его посадили, я перестала искать смысл. Я тихо умирала, потому что привыкла к этому.
[align:center]III.[/align]
Меня не выжгла только ненависть. Я ненавидела все и вся. Дементоров, Министерство, Орден, даже Лорда. Я ненавидела эти стены и насмешливые глаза Рудольфуса. Он очень быстро перестал иронизировать. Должно быть, берег себя. В этих условиях слишком глупо было растрачиваться на ссоры.
Не ненавидела я только Долохова, что смотрел на меня из клетки напротив.
«Клетка» - вот как я называла наши камеры.
Мы же звери.
[align:center]I.[/align]
Все дошло до меня слишком поздно.
Преступно поздно. Мы сбежали из тюрьмы, все снова сошло нам с рук, залитых кровью, все были счастливы или успешно делали вид. Я склонялся ко второму. Слово «счастье» я предпочитал не употреблять.
Но однажды я вернулся.
[align:center]II.[/align]
Я так долго ждала его возвращения, что совершенно забыла, как он выглядит. Поэтому когда он зашел, я первым делом подумала, что совсем не знаю этого человека.
Время основательно над нами поработало.
Он сел в кресло и закурил. Я молча стояла у окна. Сейчас мне хотелось, чтобы он ушел. Сходить по нему с ума было моей привычкой. Все, что с ним связано, всегда обрывалось многоточием. А сейчас он был рядом. И мне вдруг стало так страшно, пугающе одиноко.
Он встал, вытер слезы с моих щек, поцеловал и снова закурил.
[align:center]III.[/align]
Когда он сказал, что уходит, я не слишком удивилась. И уж тем более не сопротивлялась. Это могло задеть меня раньше. Сейчас я уже не была юной нимфоманкой с собственническим инстинктом. Я пожала плечами, сказала: «Иди» и открыла перед ним двери. Он не попрощался.
Долохов пришел вечером.
[align:center]I.[/align]
-Насовсем? - спросила Лекто утром. Я неопределенно кивнул.
-Ясно, - отрезала она , отвернувшись. В глаза смотреть она совсем разучилась.
Мы уже были не теми.
-Не ясно, Лекто.
-Не зови меня так. Я уже давно просто Керроу.
-А для меня? - осклабился.
-Тем более.
Моральные калеки – вот мы кто.
-Останешься?
Не помню, кто задал этот вопрос. Да оно и не принципиально.
-Останусь.
Я взял ее за руку. Так я определял, живая она или уже нет. Хотя в каком-то смысле мы все были бодрствующими полутрупами.
-Ты думаешь, это любовь, Лекто? Она самая?
-Нет, Дольф.
-А почему нет?
-Скажи еще, что любишь и жить без меня не можешь, - горькая ирония.
А она была чертовски права.
Я не ответил.
-Тогда выходи за меня.
-Давай, - безразлично ответила Лекто.
...А пустота так и прошла.
Она просто изменила форму.
КОНЕЦ.
- участник сейчас на форуме