[align:center]
Panta rhei... (
в пер. с лат. - все течет)[/align]
Скрытый текст
От автора:
Я не знаю, как это можно обозвать. Вообще-то задумывалось сие как последняя история Мальчика. Поэтому я хотела вставить ее в один из постов. Однако, дописав это, я поняла, что к Мальчику это не имеет никакого отношения. Поэтому вымещаю отдельной темой.
Сгусток мечтаний - вот что это такое.
И плевать я хотела на канон с высокой колокольни)))
Отзывы приветствуются)
Ваша Меда.
|
Его кабинет находился на самой светлой стороне. Сейчас здесь было особенно солнечно. Свет заливал все вокруг – стол, заваленный стопками бумаг и историями болезней, чашку ароматного дымящегося кофе, фотографию молодой красивой девушки с полудлинными белесыми волосами и радужной улыбкой во все лицо. Она не была красивой. Довольно большой нос и узкое лицо без грамма косметики. Ее живот уже выделялся – пятый месяц беременности давал о себе знать. Она смеялась.
Молодой мужчина за столом посмотрел на фотографию и мял в руке письмо. Письмо тоже было от нее. У его жены был ровный красивый почерк с романтичными нежными завитками – сразу на ум приходила параллель с ее мягкими золотистыми волосами, к которым он любил прикасаться. Письмо было такое же – пропитанное заботой, запахом дома, свежестью летних вечеров на террасе и любовью. Он любил свою жену. Пожалуй, больше жены н любил только ребенка, которого она носила в своей утробе.
Он только что провел операцию. Все прошло очень удачно. Мама спасенного мальчика билась в счастливых рыданиях, хватая его за руки и почти падая на колени от благодарности. Он напоил ее горячим чаем и отправил домой отсыпаться, пообещав, что все будет хорошо.
Все ведь действительно будет хорошо. Теперь он знал это совершенно точно. Прошли времена, когда сомнения истязали его душу. Мама мальчика в это поверила. Да и как можно не поверить цветущему усталой улыбкой целителю, который только что вытащил твоего ребенка из цепких лап смерти.
Коллеги всегда удивлялись его золотым рукам. Про таких говорили – целитель от Бога. Еще ни разу ни один человек не умер на его операционном столе. Наверное, именно оттого в свои двадцать три года он считался чуть ли не лучшим целителем во всей больнице Святого Мунго.
Он специализировался на детских болезнях. Дети, которых считали безнадежными от рождения, под его заботой расцветали и снова могли улыбаться. Их улыбки были повсюду в его кабинете. Целая стена, расклеенная фотографиями десятков детей. Это всегда производило впечатление, но оно для целителя было совсем не главным. В самом центре висел большой портрет. Ему было уже много лет. На нем была запечатлен совсем маленький ребенок – лет пять, не больше. Короткие встрепанные волосы, глазищи в поллица. Девочка не улыбалась, но от портрета словно бы шло свечение. Черная ленточка в углу говорила сама за себя. Ее молчание было громким криком.
Единственная, кого целитель Фил Фостер так и не сумел спасти.
Она просто не успела.
Дверь скрипнула. На пороге стоял паренек лет семнадцати-восемнадцати в медицинском халате. Это был его помощник. Немного неуверенный нервный юноша, который всегда волновался. Волнение было его хобби, и повод порой был излишним. Совсем недавно он закончил школу и теперь со всей страстностью молодых юношей, которым не терпится стать взрослыми и умудренными опытом людьми, хватался за всякую работу. Брать в больницу его не хотели – кому нужен был неопытный юнец, который много хочет, но пока еще ничего не может?..
А целитель Фостер взял его. Он лучше других знал простую истину: хотеть – значит мочь.
За это паренек все время бегал за ним хвостиком и чуть ли не заглядывал в рот. Фил Фостер был его кумиром во всем. Иногда было смешно смотреть за тем, как, подражая своему начальнику, паренек с важностью объяснял больным, какие стадии операции существуют. Когда Фил Фостер приходил на работу, паренек
уже был там, а когда уходил, он
еще был там.
Трудоголизм в профессии целителя не был феноменом.
Фил Фостер поднял голову.
-Доброе утро, мистер Фостер, - с благоговением произнес паренек, забыв про то, что с утра поздоровался с ним раз двадцать, не меньше.
-Доброе, Энди. Что-то случилось?
-Да нет, я вам историю болезни принес. Завтра у вас операция в восемь сорок.
-Да-да, я помню. Положи, пожалуйста, на стол.
Энди послушно положил на стол историю с патологической аккуратностью. Листочек к листочку.
-Что нового? Я тут совсем потерялся с этими завалами, - целитель развел руками, демонстрируя кипу документов на столе. Губы Энди тронула легкая улыбка.
-Сепсис поругался с Макдональдом, впрочем, в этом давно ничего нового нет, они все время ругаются... В отделе отравлений какую-то новую вакцину применяют, и вроде бы успешно... Журналисты из «Пророка» совсем обнаглели, по всем этажам шнуруют, какая-то шишка важная в больницу поступила, вот они и вылавливают его, покоя от них нет... - добросовестно перечислял Энди, мимоходом заботливо разгребая завалы на столе по стопкам. Фил Фостер глотнул кофе, и по горлу пронеслось живительное тепло. - Ах да, вспомнил, еще женщина одна родила в третьем отделении. Там такой шум устроили, ужас! Море родственников, друзей, суматоха, гам! Кошмар какой-то. Да еще ребенок на редкость здоровый. Вы же знаете, в последнее время с этим проблемы. Я с акушеркой разговаривал, - при этих словах Энди покраснел – все знали, что у них с Сарой Кроткотт намечается роман. Фил Фостер тактично промолчал. - Так мне Сара сказала, что давно таких здоровых детей не было. Настоящее чудо.
Фил Фостер улыбнулся, опустив глаза в историю болезни.
-А что за женщина? Я ее знаю?
-Понятия не имею, может, и знаете... Наверное, тоже какая-то шишка. С ней так носятся, спасения нет.
-А ты ее видел?
-Конечно, видел, - Энди распирало от гордости и своей осведомленности. Помощники всегда знают все и везде. Кажется, что у них есть глаза даже на спине. - Красивая женщина. Очень красивая... вот, вспомнил. Блэк ее фамилия.
Фил Фостер медленно поднял глаза. История болезни тут же выветрилась из головы.
-Как, ты говоришь, ее фамилия?
-Ну, Блэк. А что такое?
-Да нет... нет, ничего. А в каком она отделении?
-В третьем. В чем дело-то?
-Слушай, я сейчас пойду прогуляюсь по делам, а ты пока тут похозяйничай, хорошо? Разгреби все это, займись чем-нибудь...
Энди удивленно вскинул брови, но тут же сделал непроницаемое лицо.
-Да, хорошо, разумеется.
-Вот и отлично. Я скоро вернусь.
Фил Фостер быстрым шагом пересек кабинет и спустился вниз по лестнице. Третье отделение было в самом конце коридора двумя этажами ниже, но шум он слышал уже здесь. Люди кричали, но крики были вовсе не горестными. До его слуха донеслось нечто похожее на шум открываемого шампанского.
Он не ошибся – в конце коридора люди действительно пили шампанское. Шампанским было залито все – стены, пол, кричащие люди. Какой-то темноволосый мужчина с длинными волосами все рвался вперед, выкрикивая:
-Немедленно пустите меня туда! Я обязан там быть!
Его держал русоволосый друг, а Сара Кроткотт, вся красная от гнева, убеждала:
-Мистер Блэк, прекратите истерику! Вы находитесь в родильном отделении!
-Да плевать мне, где я нахожусь! - надрывался мужчина, с недюжинной силой вырываясь. Его волосы тоже были в шампанском, которое пили рыжеволосая девушка в объятиях какого-то брюнета с большим носом и пара рядом с ними – девица с огненной гривой и улыбчивый парень в очках с непозволительно растрепанным видом.
-За здоровье моего племянника и твоего крестника, Лили! - произнесла тост Огненная, и они все вместе выпили, оглушительно хохоча. Русоволосый все держал вырывающегося Блэка, уговаривая:
-Сириус, черт тебя возьми, ей надо отдохнуть, да пойми же ты...
-Вы что, ничего не понимаете?! Да у меня сын только что родился! Сын, слышите?! - опьяненный счастьем, Блэк, кажется, и сам ничего не понимал, что не мешало ему рваться к палате и доводить до белого каления акушерку Сару Кроткотт.
Фил Фостер быстро пересек коридор, аккуратно обошел беснующихся в эйфории людей и вскользнул в третье отделение.
Она лежала у окна. Над ее новорожденным младенцем бегали медсестры, а ее лицо было настолько безмятежно, что казалось, что в нем заключена вся вселенская мудрость любви.
Целитель подошел к ее кровати и остановился.
Она медленно подняла бледное лицо. Затуманенный взгляд с трудом распознал его черты.
-Фил... - слабый усталый голос. - Это ты?
-Да... Как ты?
-Я?.. - ее глаза слипались, медленно погружая Андромеду Блэк в сонную негу. - Я... я счастлива, Фил... это то самое...
-Сириус стоит у входа и сейчас разнесет половину больницы, - на всякий случай предупредил Фил Фостер.
-Да? - если бы она могла засмеяться, он бы точно услышал этот звонкий, ни с чем не сравнимый смех. - Скажи ему, что я люблю его.
-А он знает.
-Да... да, точно...
Энди был прав. Она сейчас очень красива. Даже красивее, чем была в семнадцать. А на лице – понимание. Этого не было в той Андромеде Блэк, что он знал.
С другой стороны, тогда она была мисс Блэк. А сейчас – миссис.
Забавно звучит.
-Ты спи, спи. Тебе нужен отдых.
-Да... да, наверное...
Ее рука была очень горячей, почти раскаленной. Он мягко сжал ее ладонь, кивнул с улыбкой и двинулся к выходу. Она уснула через минуту.
Он шел к себе в кабинет, и с лица его не сходила улыбка. Ее муж, кажется, уже успокоился, а может, просто не мог справиться с шоком, сидя на кушетке и отпаиваясь шампанским, которым друзья усердно его поили. Вряд ли здесь обошлось без успокоительного – муж рыжеволосой Лили, носатый брюнет, торопливо прятал склянку в карманы обширной мантии.
Фил Фостер последний раз глянул на всю компанию. Так и должно выглядеть счастье.
А потом он пошел вперед. Вперед по залитому светом полу, вперед по лестницам, к тяжелой вишневой двери своего кабинета. Ему нужно было дописать письмо жене. И он уже знал, какая фраза будет первой.
«Я люблю тебя больше жизни».
- участник сейчас на форуме